Неточные совпадения
Самгин
смотрел, как сквозь
темноту на террасе падают светлые капли дождя, и вспоминал роман Мопассана «Наше сердце», — сцену, когда мадам де Бюрн великодушно пришла ночью
в комнату Мариоля.
Потом он шагал
в комнату, и за его широкой, сутулой спиной всегда оказывалась докторша, худенькая, желтолицая, с огромными глазами. Молча поцеловав Веру Петровну, она кланялась всем людям
в комнате, точно иконам
в церкви, садилась подальше от них и сидела, как на приеме у дантиста, прикрывая рот платком.
Смотрела она
в тот угол, где потемнее, и как будто ждала, что вот сейчас из
темноты кто-то позовет ее...
Самгин подошел к столбу фонаря, прислонился к нему и стал
смотреть на работу.
В улице было темно, как
в печной трубе, и казалось, что
темноту создает возня двух или трех десятков людей. Гулко крякая, кто-то бил по булыжнику мостовой ломом, и, должно быть, именно его уговаривал мягкий басок...
Она ушла, сердито шаркая туфлями. Самгин встал, снова осторожно
посмотрел в окно,
в темноту;
в ней ничего не изменилось, так же по стене скользил свет фонаря.
Ушли и они. Хрустел песок.
В комнате Варавки четко и быстро щелкали косточки счет. Красный огонь на лодке горел далеко, у мельничной плотины. Клим, сидя на ступени террасы,
смотрел, как
в темноте исчезает белая фигура девушки, и убеждал себя...
— Что
смотреть — нечего! — с нетерпением перебила она, стараясь выдернуть свою руку и увлекая его
в темноту.
— Д-да? — промямлил Версилов, мельком взглянув наконец на меня. — Возьмите же эту бумажку, она ведь к делу необходима, — протянул он крошечный кусочек Васину. Тот взял и, видя, что я
смотрю с любопытством, подал мне прочесть. Это была записка, две неровные строчки, нацарапанные карандашом и, может быть,
в темноте...
В одном месте кроется целый лес
в темноте, а тут вдруг обольется ярко лучами солнца, как золотом, крутая окраина с садами. Не знаешь, на что
смотреть, чем любоваться; бросаешь жадный взгляд всюду и не поспеваешь следить за этой игрой света, как
в диораме.
«Она, может быть, у него за ширмами, может быть уже спит», — кольнуло его
в сердце. Федор Павлович от окна отошел. «Это он
в окошко ее высматривал, стало быть, ее нет: чего ему
в темноту смотреть?.. нетерпение значит пожирает…» Митя тотчас подскочил и опять стал глядеть
в окно. Старик уже сидел пред столиком, видимо пригорюнившись. Наконец облокотился и приложил правую ладонь к щеке. Митя жадно вглядывался.
Начинался рассвет… Из
темноты стали выступать сопки, покрытые лесом, Чертова скала и кусты, склонившиеся над рекой. Все предвещало пасмурную погоду… Но вдруг неожиданно на востоке, позади гор, появилась багровая заря, окрасившая
в пурпур хмурое небо.
В этом золотисто-розовом сиянии отчетливо стал виден каждый куст и каждый сучок на дереве. Я
смотрел как очарованный на светлую игру лучей восходящего солнца.
— Ступай
посмотри, что это такое? — сказал отец старшему брату… Тот двинулся было
в темноту, но вдруг со всех ног кинулся
в дверь, растолкал нас и исчез.
Розанов с Калистратовой обернулись и молча
смотрели на Помаду, пока белевшийся на его плече огромный узел с бельем исчез
в темноте ночи.
Потом, когда он вырвал ногу и приподнялся, на него
в темноте спиной наскочил какой-то человек и чуть опять не сбил с ног, другой человек кричал: «коли его! что
смотришь?» Кто-то взял ружье и воткнул штык во что-то мягкое.
Через минуту Лена
смотрела в открытое окно, как исправник уселся, причем какая-то темная небольшая фигура противно суетилась около тарантаса. Лошади взяли с места, и тарантас покатился между рядами берез
в том направлении, откуда только что приехали наши путники. Скоро он превратился
в темную точку, и только меланхолический звон колокольчика как будто перекликался все, подавая голос издали, из
темноты, на освещенную станцию.
Однако Джону Келли скоро стало казаться, что у незнакомца не было никаких намерений. Он просто вышел на платформу, без всякого багажа, только с корзиной
в руке, даже, по-видимому, без всякого плана действий и тупо
смотрел, как удаляется поезд. Раздался звон, зашипели колеса, поезд пролетел по улице, мелькнул
в полосе электрического света около аптеки, а затем потонул
в темноте, и только еще красный фонарик сзади несколько времени посылал прощальный привет из глубины ночи…
…Ночь. Лампа зачем-то поставлена на пол, и изо всех углов комнаты на её зелёное пятно, подобное зоркому глазу Тиунова, сердито и подстерегающе
смотрит тёплая
темнота, пропахнувшая нашатырём и квашеной капустой. Босый, без пояса, расстегнув ворот рубахи, на стуле
в ногах кровати сидит Максим, то наклоняя лохматую голову, то взмахивая ею.
В обширном покое, за дубовым столом, покрытым остатками ужина, сидел Кручина-Шалонский с задушевным своим другом, боярином Истомою-Турениным; у дверей комнаты дремали, прислонясь к стене, двое слуг; при каждом новом порыве ветра, от которого стучали ставни и раздавался по лесу глухой гул, они, вздрогнув,
посматривали робко друг на друга и, казалось, не смели взглянуть на окна, из коих можно было различить, несмотря на
темноту, часть западной стены и сторожевую башню, на которых отражались лучи ярко освещенного покоя.
Они не отрывали глаз от «луча», который ярко горел посреди ночи и так отчетливо повторялся
в воде, окутанной
темнотою наравне с лугами и ближним берегом, что издали казалось, будто два огненных глаза
смотрели из глубины реки.
— Да
смотри, не запаздывать у меня, живо домой!.. Ну, Петрушка, весла на воду. И нам пора: давно уж, я чай, полночь, — произнес Глеб, когда челнок, сурово отпихнутый Гришкой, исчез
в темноте.
Что-то новое явилось
в его темных глазах, более детское и наивное, менее серьезное; одиночество и
темнота, порождая
в нем жуткое чувство ожидания чего-то, волновали и возбуждали его любопытство, заставляли его идти
в темный угол и
смотреть, что скрыто там,
в покровах тьмы?
Евсей неотрывно
смотрел прямо
в стёкла,
в синюю, бездонную
темноту, она влекла к себе и, казалось, высасывала кровь из его жил.
— Ну-у… — сказал Тит, и я почувствовал
в темноте, что Тит
смотрит на меня с глубоким вниманием…
Но глаза все продолжали
смотреть на меня из света
в темноту, волнуя и напоминая о чем-то.
Из сада
смотрели, как занимался дом. Еще
темнота была, и широкий двор смутно двигался, гудел ровно и сильно — еще понаехали с телегами деревни; засветлело, но не
в доме, куда
смотрели, а со стороны служб: там для света подожгли сарайчик, и слышно было, как мечутся разбуженные куры и поет сбившийся с часов петух. Но не яснее стали тени во дворе, и только прибавилось шуму: ломали для проезда ограду.
В те долгие ночи, когда все дрожали
в мучительном ознобе, он подробно и строго обдумывал план: конечно, ни
в дом он не войдет, ни на глаза он не покажется, но, подкравшись к самым окнам,
в темноте осеннего вечера, увидит мать и Линочку и будет
смотреть на них до тех пор, пока не лягут спать и не потушат огонь.
—
Смотри, Саша! Ну не сразу ли видно, что рабий огонь. Воззрился
в темноту, а сам, того-этого, дрожит и мигает, как подлец. Нет, будь ему пусто, пойду напугаю его. Много, думаешь, ему нужно? Попрошу воды, а он уж и готов…
Оба шли и мечтательно
смотрели перед собою; круто поднималось шоссе, и
в темноте чудилось, будто оно отвесно, как стена.
—
Смотри, вот твоя земля, плачет она
в темноте. Брось гордых, смирись, как я смирился, Саша, ее горьким хлебом покормись, ее грехом согреши, ее слезами, того-этого, омойся! Что ум! С умом надо ждать, да рассчитывать, да выгадывать, а разве мы можем ждать? Заставь меня ждать, так я завтра же, того-этого, сбешусь и на людей кидаться начну.
В палачи пойду!
— Будет ли конец нашей любви! — сказал Юрий, перестав грести и положив к ней на плечо голову; — нет, нет!.. — она продолжится
в вечность, она переживет нашу земную жизнь, и ели б наши души не были бессмертны, то она сделала бы их бессмертными; — клянусь тебе, ты одна заменишь мне все другие воспоминанья — дай руку… эта милая рука; — она так бела, что светит
в темноте…
смотри, береги же мой перстень, Ольга! — ты не слушаешь? не веришь моим клятвам?
Вдруг он обмер: два огненные глаза
смотрели на него
в темноте, и зловещею, адскою радостию блестели эти два глаза.
Долго и пристально надо
смотреть сквозь решётку, покуда увидишь
в глубине
темноты нечто темнее её, как бы камень большой или бугор земли, — это и есть схимник, недвижим сидит.
Почти половину населения слободки составляли татары, которые
смотрели на этот сезон с своей особой точки зрения. Мерзлая земля не принимает следов, а сыпучий снег, переносимый ветром с места на место, — тем более… Поэтому то и дело, выходя ночью из своей юрты, я слышал на татарских дворах подозрительное движение и тихие сборы… Фыркали лошади, скрипели полозья, мелькали
в темноте верховые… А наутро становилось известно о взломанном амбаре «
в якутах» или ограблении какого-нибудь якутского богача.
Я прошел мимо террасы, сел на скамье около площадки для lown-tennis,
в темноте под старым вязом, и отсюда
смотрел на дом.
Он вглядывался напряженно
в потемки, и ему казалось, что сквозь тысячи верст этой тьмы он видит родину, видит родную губернию, свой уезд, Прогонную, видит
темноту, дикость, бессердечие и тупое, суровое, скотское равнодушие людей, которых он там покинул; зрение его туманилось от слез, но он всё
смотрел вдаль, где еле-еле светились бледные огни парохода, и сердце щемило от тоски по родине, и хотелось жить, вернуться домой, рассказать там про свою новую веру и спасти от погибели хотя бы одного человека и прожить без страданий хотя бы один день.
Против моего окна встал.
В темноте он словно облако, опустившееся
в пыль земли. Мне чудится, что стражник
смотрит в мою сторону, и это — жутко.
Цирельман сел на кровати и тут только заметил, что его жена тоже сидит и
смотрит в окно. Она была без парика, который носят все правоверные замужние еврейки, — коротковолосая и растрепанная, с голыми руками и шеей, и лицо ее
в темноте показалось Гершу чужим, незнакомым и поразительно белым. И он слышал, как рядом с ним зубы у его жены колотились друг о друга мелкой и частой дробью.
— Слушаю-с, — проговорил немного смутившийся Осип Михайлыч. — Я вошел
в домик Федосея Николаича (благоприобретенный-с). Федосей Николаич, как известно, не то чтобы сослуживец, но целый начальник. Обо мне доложили и тотчас же ввели
в кабинет. Как теперь вижу: совсем, совсем почти темная комната, а свечей не подают.
Смотрю, входит Федосей Николаич. Так мы и остаемся с ним
в темноте…
— Нинка! Глупая! Сумасшедшая, не смей говорить так! —
в ужасе зашептала Мила, — и не
смотри на меня так! У тебя такие глазищи
в темноте! Мне страшно, Нина. Мне страшно!
А на другой день, когда корвет уже был далеко от С.-Франциско, Ашанин первый раз вступил на офицерскую вахту с 8 до 12 ночи и, гордый новой и ответственной обязанностью, зорко и внимательно
посматривал и на горизонт, и на паруса и все представлял себе опасности: то ему казалось, что брам-стеньги гнутся и надо убрать брамсели, то ему мерещились
в темноте ночи впереди огоньки встречного судна, то казалось, что на горизонте чернеет шквалистое облачко, — и он нервно и слишком громко командовал: «на марс-фалах стоять!» или «вперед
смотреть!», посылал за капитаном и смущался, что напрасно его беспокоил.
Он только глубже спрячется
в темноту и неподвижно будет
смотреть на человека слепым, беспощадным своим взглядом.
Оба, он и солдат, тихо пробираются к носу, потом становятся у борта и молча глядят то вверх, то вниз. Наверху глубокое небо, ясные звезды, покой и тишина — точь-в-точь как дома
в деревне, внизу же —
темнота и беспорядок. Неизвестно для чего, шумят высокие волны. На какую волну ни
посмотришь, всякая старается подняться выше всех, и давит, и гонит другую; на нее с шумом, отсвечивая своей белой гривой, налетает третья, такая же свирепая и безобразная.
Я ехал
в вагоне, высунувшись из окна,
смотрел, как по ночному небу тянулись тучи, как на горизонте вспыхивали зарницы, и улыбался
в темноту.
Сергей сидел
в своей комнате, склонясь над книгой. Лампа освещала красивое лицо. Токарев
смотрел из
темноты.
И с этими словами голова и свечка исчезли
в окошке, и на минуту
в каморке водворилась прежняя
темнота. Через секунду, однако, свет снова появился, за дверью щелкнула задвижка, и на пороге, освещенная мерцающим светом свечи, появилась белокурая головка Дуси. Она казалась очень худеньким и маленьким созданием с прозрачно-болезненным личиком и не детски серьезными глазками, которые
смотрели так открыто и прямо, что, глядя
в эти глаза, самый отъявленный лгунишка не посмел бы солгать.
Он торопливо вышел
в дверь направо. Бледная кухарка тяжело вздыхала. Солдаты
смотрели на блестящий паркет, на большой черный рояль. Высокий подошел к двери налево и открыл ее. За ним оба другие пошли. На потолке висел розовый фонарь. Девушка, с обнаженными руками и плечами, приподнявшись на постели, испуганно прислушивалась. Она вскрикнула и закрылась одеялом. Из
темноты соседней комнаты женский голос спросил...
Жители татарской слободки, еще не спавшие, слышали за окнами взволнованные мужские голоса, женский плач, пьяную матерную ругань, удалявшиеся по направлению к свалкам. Старик татарин, вышедший к калитке
посмотреть, через четверть часа услышал
в темноте за свалками далекие вопли, сухие ружейные залпы, перемежающиеся отдельными выстрелами. Прорезал тишину безумный, зверино-предсмертный вопль, оборвавшийся выстрелом, и все стихло.
Когда
в горле сказалась усталость, Серафима
посмотрела на часы
в столовой — было половина двенадцатого, и опять она заходила уже вдоль всех трех комнат… Две стояли
в темноте.
Помню, как я проснулся
в темноте, вышел
в столовую. Уже отобедали, дети с немкою Минной Ивановной ушли гулять,
в столовой сидела одна мама. Горела лампа,
в окнах было темно. Я с затуманенной головой удивленно
смотрел в окно и не мог понять, как же
в этакой черноте может кто-нибудь гулять.
Теперь они лежали беззащитными
в холодной
темноте комнаты, и он
смотрел на них.
От шубы Анны Серафимовны шел смешанный запах духов и дорогого пушистого меха. Ее изящная голова, окутанная
в белый серебристый платок, склонилась немного
в его сторону. Глаза искрились
в темноте. До Палтусова доходило ее дыхание. Одной рукой придерживала она на груди шубу, но другая лежала на коленях, и кисть ее выставилась из-под края шубы. Он что-то предчувствовал, хотел обернуться и
посмотреть на нее пристальнее, но не сделал этого.